[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный Блеск и нищета "Вопросов философии", обзор статей журнала "ВФ"

[Странник]

Настоящая тема задумана как обзор статей журнала "Вопросы философии", в которой бы высказывались интересные мысли(если они там есть с вашей точки зрения) затронутые авторами журнала, а также возможные коментарии к ним участниками форума.

И.Т. Касавин("ВФ"№7 2012г. Статья: "что значит быть лондонской цветочницей?...") затрагивает проблему природы сознания...

"Почему наше время делает её(проблему сознания) особенно актуальной? Не потому ли, что сегодня развитие науки позволяет сформулировать её в форме "ПАРАДОКСА СМЕРТИ СОЗНАНИЯ"? Он гласит, что проблема сознания исчезает со скоростью, прямо пропорциональной развитию наук о сознании, в то время именно развитие наук о сознании делает её столь актуальной".

Т.е. "и хочется и колется", ну прям импотенция какая-то с пониманием сознания. В этом смысле понятие сознания можно уподобить тому лицу с высунутым языком, как бы дразнящимся( например, известное фото Эйнштейна с высунутым языком), говорящим миру мыслителей о том,что они в понимании реальности сознания "не догоняют".
Столько говорений("ля-ля-ля") о сознании на протяжении истории, когда оно маскировалось сначала как "незнание"("Я знаю только то, что ничего не знаю"), далее, как "знание"( информация восприятия своего тела и внешнего мира) и вот,наконец, - сознание снимает маску и высовывается своим языком, и,нате, понять это оказалось не по силам, т.е. не хватает силы рефлексии у науки, чтобы понять С-О-ЗНАНИЕ как Силу- Отрицающую- Знание( как то,что должно быть после Знания в последовательности "незнание - знание - сознание").

Касавин задается вопросом: "...есть ли в сознании что-либо, что не является знанием?

Т.е. поиск самобытности, онтологии сознания, отличающем его от знания, которое действует бессознательно, как бы в обход сознания, делая его зависимым от себя(знания), а значит лишая свободы, сущей самобытности проявления.
И эту самобытность "сознания" Касавин кажется видит в лице культурного феномена(т.е. бытие сознания - за пределами психики!?)...

Касавин пишет : "Значительно более плодотворным вопросом является то, как связаны между собой психика отдельного индивида и сознание как культурно-исторический феномен. Носителем последнего является не мозг, а культурные артефакты".

Но... "Как может существовать сознание "вне головы", если наличие тех или иных голов - непременное условие бытия сознания?".

Не очень-то понимая как..., в заключении Касавин выводит на некое разумное обоснование: "Подлинная философия сознания - это обоснование свободы человеческого разума, способности благодаря сознанию возвыситься над безумным величием бытия; это манифест разумной, или ответственной свободы".

В общем вопрос о том, когда бытие определяет ссознание, а когда сознание должно определять бытие, - остаётся открытым, требующим решения проблемы окультуривания человека до его разумного состояния(Гомо Сапиенса) или Сверхчеловека(по Ницше).

[Странник]

Павел

Но сработает ли "без головы" тактика Кутузова? - Сомневаюсь.

Смотря что под этим "без головы" понимать. Может это более высший уровень головы(или отдел мозга,...что-то вроде "Царя в голове"),который по отношению к низшему уровню головы понимается как безголовье(или надголовье) в виде плазмы мозга, текучего тела, тела сознания, вбирающего в себя более грубые тела, обладающего способностью выходить из себя в виде того или иного качества культурного феномена, в зависимости от имеющейся силы рефлексирующей интенции.

[Царёв Павел]

Страннику! Вы:

«Смотря что под этим "без головы" понимать. Может это более высший уровень головы(или отдел мозга,...что-то вроде "Царя в голове"),который по отношению к низшему уровню головы понимается как безголовье(или надголовье) в виде плазмы мозга, текучего тела, тела сознания».

Ср:

‘мысли находятся в тех же отношениях к мозгу, как желчь к печени или моча к почкам’ (Фогт (1854 !!!)

.
Окститесь, Странник, против этого, как раз и выступает И.Т. Касавин ср:

«Возьмем такие известные феномены общественного сознания, как идеи истории, рынка, демократии, христианской веры. Функцией чьего мозга они являются?».

Задаваясь этим вопросом, в конце концов, Касавин, и делает вывод: НИЧЬЕГО. Мозг, вообще не имеет отношения к сознанию. И тем самым в корне, на его взгляд, он пресекает ЛЮБЫЕ варианты сознания, СВЯЗАННЫЕ с любой «отдельно взятой головой». Сознания нет ни «над головой» ни в голове, оно ни функция мозга, как функция «печени вырабатывать желчь», или «плазмы мозга». Сознание по Касавину: социо-культурные отношения и вне их быть не может. В переводе на «язык» Евгения: сам человек не мыслит, мыслит он только тогда, когда вступает в отношения с себе подобными. Так, что, поздравьте Евгения Волкова с тем, что он нашел себе единомышленника- «безголового», и ни в коем случае не думайте, что Вы способны «сами думать»- Ваши мысли- это фикция, заблуждения Вашего разума. Такое решение вовсе не ведет к «окультуриванию человека до его разумного состояния(Гомо Сапиенса) или Сверхчеловека(по Ницше)», а «ведет его прямо в муравейник».
Павел.

[Царёв Павел]

Сравните Касавин:

«Но в таком случае весь смысл этого псевдоматериалистического порождения сознания мозгом стремится к нулю»

.
С Свасьяном:

«Скажут: чем же еще может думать человек, если орган его мышления расположен в голове? Ну, конечно, оспаривать это было бы оригинальностью дурного свойства, и тем не менее неизвестно откуда появляется спонтанное возражение: только ли в голове? Отчего такая монополизация прав, и если она и в самом деле имеет место, то естественны ли ее основания? Сводить мышление к мозговым процессам – занятие, убедительное для физиолога, "но, – вспомним возражение Энгельса, – разве этим исчерпывается сущность мышления?" [2] Философ, мягко говоря, потребует отчета. Во-первых, о каком мышлении идет речь? Сводя мышление к чему-то, надо же знать, что есть мышление, и знать по существу, а не в молекулярно-химических суррогатах. Физиология декартовского "cogito", может быть, представляет собою определенный лабораторный интерес, но значимость ее, к счастью, простирается далеко вне круга интересов физиолога. Во-вторых – и это почему-то, как правило, ускользает от внимания – сама физиология не вневременна, а исторична. Ее истины, говоря языком Лейбница, не "вечные истины" (veritas internelles), а "фактические истины" (veritas de fait). Это значит: узурпация мышления головой носит отнюдь не провиденциально-извечный характер, а вполне исторический, т.е. она, как и всякая другая узурпация, обусловлена рядом конкретных мотивов: телеологических, социальных, экологических и т.д. Скажем так: тривиальный оборот "чтобы мыслить, надо иметь мозги", полностью соответствует семантическому горизонту Нового времени. Древний грек так не сказал бы. Не сказал бы значит: не подумал бы. И не потому, пожалуй, что у него это было не так, а потому, скорее, что у него это было не совсем так. Шутка ли сказать, но он мыслил всем телом. Если учесть при этом, что и тело его должно было быть структурировано иначе, чем наше, то перспективы ситуации начинают граничить с головокружением. Тело грека – не объемно-весовая подпорка "мыслящей головы", а нечто тождественное самой мысли, "Я". В "Хоэфорах" Эсхила Агамемнон назван "флотоводительным царственным телом"; сейчас это звучало бы достаточно оскорбительно. Итак, не мыслящая голова, а мыслящее тело, где, собственно мысль изживалась не в строевом шаге силлогизмов (это приходит после), а пластически, скульптурно, эвритмически, так что плотиновская метафора "прекрасные изваяния", характеризующая мир умопостигаемого, покоилась не на эстетическом капризе, а на sui generis очевидности.
Здесь, как нам кажется, и следовало бы искать камень преткновения в нашем обращении с мыслью древних. Оттого и мнятся нам они "наивными", "примитивными", а то и "шарлатанами", что берем мы их не адекватно, а по-своему, весьма наивно полагая, что для мышления достаточно иметь мозги. Грек ужаснулся бы этой уверенности; он, не словами, нет, всем видом своим возразил бы: для того, чтобы хорошо мыслить, надо уметь хорошо бежать, хорошо метать диск, хорошо стрелять из лука, хорошо бороться, и уж во всяком случае вполне естественным было для него то дикое для нас обстоятельство, что величайший философ мог одновременно носить титул олимпийского чемпиона. Выражаясь по-современному, греческая мысль – зависимая переменная пластически-телесных диспозиций. Парадокс Эйнштейна о мизинце, знающем больше, чем голова, парадоксален именно для нашего сознания; для грека он – норма восприятия. Мысль – мимична, жестикуляционна, грациозна; ее циркуляция беспрепятственна и тотальна; она – в жесте пальца (так изумительно изображенном в стихотворении Германа Гессе "Der erhobene Finger"), в походке, в осанке, она же (в случае надобности) и в голове, не как у нас, однако, "без права выезда", а без постоянной прописки. Мы оттого и спасаемся в разного рода "интерпретациях" древней философии, что лишены возможности прямого вживания в нее. Голова, гораздая на интерпретации, бессильна вникнуть в суть, скажем, платоновской философии; словно бык на изящного матадора, несется наша мысль на платоновские идеи и промахивается, ибо идеи эти – не силлогистические чучела, а... танцовщицы [3]. Могли бы мы станцевать платоновский диалог? Увы, мы его лишь вызубриваем, впитывая в него собственные молекулярно-химические процессы и дочитываясь до почтенных отвлеченностей. Но вот свидетельство современника, назначенное, казалось бы, продемонстрировать нам по контрасту чудовищную меру нашей отвлеченности: "Когда я слушаю его, сердце у меня бьется гораздо сильнее, чем у беснующихся корибантов, а из глаз моих от его речей льются слезы" [4]. Способны ли мы понять такое?
Понять это, значит погрузиться в ритмы судеб становления знания…. Голова – что бы о ней ни говорили – вещь достаточно значимая и к тому же купленная слишком дорогой ценой, чтобы можно было с легким сердцем выносить ее на аукцион туземных никчемностей. Европеец, жадный до всякого рода атавистических сентенций, не уступит – будем надеяться! – это свое выстраданное наследие даже спасительным соблазнам сердца; бесценные дары последнего все же не перевесят (они, назначенные уравновесить) тяжесть величия человеческого интеллекта. Судить о голове, не неся в ней всей этой тяжести и всего этого величия, – пустое занятие, даже если выводы ненароком и окажутся горько справедливыми. Она – бремя тех, кто ее имеет, и справляться с ней, со всеми ее головоломками и головокружениями, придется именно этим немногим. Во всяком случае, они начнут с того, что урежут ее притязания и обуздают ее самоуверенность там, где она неуместна, и немалые услуги в этом благостном начинании окажет им сама она».

Сообщение отредактировал Царёв Павел - Sep 10 2012, 07:32 PM