[ Каскадный ] · Стандартный · Линейный СКАЗ: Я и ДРУГОЙ, Поиск идеи коммуникации

[Странник]

"Скажи мне кто твой Друг(ой) и я скажу кто ты".


СКАЗ это ещё не СКАЗ-КА, поскольку в СКАЗЕ ещё нет извне "завершающего аккорда "КА"". С другой стороны, сам СКАЗ может оказаться лжеСКАЗОМ, если внутри СКАЗА(по сути) не окажется действующего "завершающего аккорда "КА"". Следствием чего всё сказанное всегда будет оказываться ложью("Всё сказанное есть ложь").
Т.о. "КА" оказывается как внутри, так и извне(итог) сказанного очень важным, существенно важным элементом, без которого всё сказанное как акт/акция(кация) и как коммуни-кация оказывается ложью.
Интересно, что, например, в египетской мифологии само "КА" составляло человеческую сущность(идею), а первоначально было олицетворением жизненной силы богов и царей, воплощением их могущества.
Т.о. поиск этой сущности(идеи) в процессе коммуни-кации дает то необходимое могущество, которое и ведёт в царство свободы творчества, творчества гармонии жизни. А в чём как не в этом "ВСЯ СОЛЬ", радость жизни("Все радости жизни в творчестве жизни").
Но, если "СОЛЬ" потеряет эту жизненную силу(тонус жизни), то она ни к чему существенному оказывается негодна, кроме как выбросить её на попрание людям вставшим на путь ложного(обманчивого) творчества жизни, управляемого нездоровым СОЛИ-ПСИ(ХИ)ЗМОМ человеческого Я, доведённым до своих крайних форм - СОЛИПСИЗМА.
Но, например, некий А.В. Назарчук уверяет,что с приходом или вводом ДРУГОГО в философию сам солипсизм будто-бы развалился.
Так в ("Вопросы философии" №5 2011 год) своей статье "Идея коммуникации и новые философские понятия ХХвека" Назарчук пишет: Вплоть до "лингвинистического поворота" философия была философией "некоммуницирующего сознания" ... Истолкование процесса познания и данного сознанию мира совершалось из одной, универсально истолкованной точки зрения. К ней можно было только приобщаться. Фихте первым обнародовал пугающую своей возрожденческой смелостью философскую фигуру "Я/Не-Я", но и сам же растворил неизведанность "Не-Я" в творческой активности "Я". Тем не менее философский дом гносеологического солипсизма, сооружаемый столетиями, развалился, как только было допущено, что моё сознание имеет не более прав, чем другое. Другое бытие столь же индивидуально как и моё. В философскую аксиоматику включился ДРУГОЙ, как тот, кто претендует быть таким же началом, каким долгое время служило "Я".
Действительно ли развалился солипсизм? Или он просто приспособился, т.е. под действием реальности ДРУГОГО солипсизм вынужденно трансформировался, вывернулся наизнанку, из своей определённой формы "Я" создал свою неопределённую форму, форму фрагментарной событийности, в которой ничего не происходит, зато всё становится в некотором мгновении прошлого-будущего, избегая актуализации в настоящем. Чего только не сделаешь и во что только не превратишься лишбы выжить, а ещё лучше властно выжить.
Вот об этом-то властолюбивом выживании солипсизма попробую рассказать в некоем сказе/сказке, вернее, начинание будет как в сказке...
Жил был ЦАРЬ-СОЛИПСИЗМ(Единственный и его собственность в виде другого). Поскольку Царь считал себя единственным, то он с постоянным упорством причитал, что не потерпит никого, кто отважился бы не быть его собственностью. Даже несмотря на то, что крайне клиническим итогом подобного насильственно-собственнического позиционирования "Я"(Я-канья) на протяжении человеческой истории оказывались различные формы параноидального и шизо-параноидального бреда и властолюбивого нарциссизма, Царь-солипсизм оставался всё же(при выраженной слабости другого) ничем неуязвимым в отношении сбрасывания его с престола господства временной эволюции. На самом деле Царь знал или по крайней мере догадывался что уязвим(подобно уязвимости "Кащея бессмертного"), но тщательно это скрывал, пресекая(благо философский люд омельчал) всяческие попытки воскресить былую память о реанимации философии во времена античности, ставящей "во главу угла"(главной ценностью) жизненную силу ума - НУС. Эта сила и сопобна была развеять в пух и прах похотливые соблазны собственничества Царя-солипсизма, развеять именно своим УМ-ением разделять/отделять Истину мысли от её ошибок.
Так, Аристотель, заканчивая "Аналитику", говорит так:Т.к. из состояний мысли, которыми мы постигаем истину, одни всегда истинны, а другие допускают ошибки(например, мнение и рассуждение), наука же и нус всегда истинны ... а так как только нус может быть истиннее,чем наука, то он будет иметь своим предметом начала ... Началом науки будет нус. И он будет началом начала...".
Боясь подобной реанимации философской мысли, Царь-солипсизм изворачивался как мог, подобно хамелеону, властолюбиво приспосабливаясь к различного рода течениям Я-кающей мысли.
Но... вот наступил ПОЛДЕНЬ, и из-за угла вдруг(нежданно-негаданно) показался ДРУГОЙ(то,что не есть Я, иное по отношению ко мне, и в то же время подобное мне, равный мне субьект) не менее претендующий на собственность, своею "волей к власти" призывающий к "переоценке всех ценностей". Более того, с некоего времени всё отчётливее стали проступать и революционные проблески ДРУГОГО(МЫ-кающего, меньшевитско-большевитского толка), солидаризирующего всех МЫ-кающих-ся в коллективный солипсизм, и претендующего на собственность путём раскулачивания Я-кающих. Отличием этого ДРУГОГО являлся высунутый КРАСНЫЙ ЯЗЫК, как бы дразнящийся( мол, что... не ждали?!). И вот однажды самый воинственный революционный ДРУГОЙ, в облике своего представителя-матроса властолюбиво воскликнул: - Кто здесь Господа временные - слазь! Ваша власть кончилась! Недоумение Господ Я-кающих и нежелание отдавать власть породило контр-революцию. Насилие порождало ещё большее насилие. В итоге, ситуация ещё больше запуталась в отношенях Я-кающего и МЫ-кающего языков(народов), обвиняющих друг друга во всех бедах(из-за отсутствия идеи примирения). И, как следствие, зеркало воображаемой идентификации не выдержало и разбилось на мелкие осколки, породив из "корня солипсизма" его ползучую разновидность в виде постмодернистского "корневища"(Ризомы), котора вследствие своей ацентричности( "Мир потерял свой стержень"/Делёз/) способна позиционировать себя как угодно и куда угодно в сложившейся хаотической реальности.
В подобной разновидности солипсизма "Я" уже настолько перекликается с "ДРУГИМ", что они оказываются неразличимым фрагментарным целым, но в котором ,однако, они не способны соответствовать друг другу. Вот такой получается событийно-фрагментарный эффект интерсубьективности, который в своём становлении избегает настоящего.
По поводу интерсубьективности Назарчук пишет, обращаясь к феноменологии: Гуссерль раскрывает структуры сознания, благодаря которым чужое Я становится не менее достоверным, чем собственное, благодаря которым сознание реализуется не как сознание субьективное, а как сознание интерсубьективное. Интерсубьективность, необходимость учёта в акте сознания незримого участия множества субьектов и межсубьектного взаимодействия стала одной из определяющих установок для фил. учений ХХ века. Феноменология ,однако, накладывала свой отпечаток на постановку и проблему другого: тот мог выступать только как феномен сознания. Каким образом удостоверяется в моём сознании достоверность чужого сознания?
Таким образом, продолжает Назарчук, "Предметом обсуждения была мысль о Другом, то, как проявляется Другой в моём сознании, но не сам Другой", который оставался загадкой для "Я", и которому с трудом даётся понимание необходимости разделения меж "Я" и "ДРУГИМ". Как тут не вспомнить библейское: "Не мир, но меч, чтобы разделить, ибо враги человеку становятся домашние его".
Именно разделение и создаёт ситуацию коммуникации, диалога между "Я" и "ТЫ"(Другим).
Назарчук: "Обращение к "Ты", вовлечённость в коммуникацию, полностью меняет перспективу вещей".
Вроде бы так, но..., увлёкшись разделением, наделением самостоятельного места субьектам коммуникации, при этом упускалась из виду их обьединяющее место, которое и является той идеей(сущностью) коммуникации, благодаря которой сама коммуникация сохраняет тождество, тождество в разделении, которое только и способно дать истинное коммуникативное примирение. Но, поскольку явление коммуникации не отождествилось со своей сущностью, примирения, как бытности в настоящем, не произошло.
Следствием этого стало постулироваться то, что естественной доминантой в коммуникации становится различие, разрушающее традиционную связку философских понятий ЕДИНОГО и МНОГОГО.
При таком раскладе пропагандируется ацентрированное понимание образа мира с соответствующим ему ризоморфным образом коммуникации.
С другой стороны, философы лингвинистической традиции по своему обошли идею коммуникации.
Назарчук: Л. Виттгенштейн обратил внимание на то, что пространство языка - это основная базисная для человека реальность ... что формирование и понимание языка не может быть продуктом деятельности одного сознания. ...Установление норм и правил в языке или любой другой коммуникативной системе(игре) не может быть произведено одним и для одного - это по своей сути коммуникативный процесс интерсубьективного взаимодействия".
Т.о. получается то,что мир можно трактовать в качестве лингвинистической данности, которая,как им кажется, может вполне обходиться без самой ИДЕИ ЯЗЫКА.
Как замечает Назарчук, рост коммуникативных взаимодействий не обязательно приближает к нам идеальное коммуникативное сообщество. Дело в том, что эта реальность может не только открывать, но и скрывать подлинные вещи. Ведь коммуникация оперирует знаками и знаковым измерением, с означающим, не будучи способна гарантировать и контролировать то,что происходит на стороне означаемого. Ведь подобную гарантию может дать только идея языка, в которой есть отождествление.
Назарчук: Знак несёт в себе не только связь с означаемым, но и свободу от него. Более того, знак, отсылающий к другому знаку, декларирует и демонстрирует эту свободу, обьявляет власть симулякра, означающего разрыв с Идеей.

Т.о. происходит вечный лжесказ, выражающийся в бесконечной незавершённости "Я" и "ДРУГОГО", при которой сам АНТРОПОС(Человек) всё более заражается негативной Энтропийной энергией форм и содержаний, следствие чего мир становится всё более агрессивно настороенным, враждующим, переживающим различного рода экономические и политические кризисы.

[Странник]

Старик

В то же время вопрос признания Другого, и именно во всей своей конкретике, стоит очень остро, более того, с каждым днём обостряется.

Обостряется наверное главным образом потому, что конкретика не та, т.е. ищут конкретных истинных ответов, а для признания Другого необходимо искать конкретных истинных вопросов("отвечающих вопросов", когда истина в вопросе, олицетворяется с вопросом). Я уже писал по этому вопросу в своей теме "Отвечающий вопрос"(на этом форуме). Ещё обостряется потому, что сам основной вопрос философии пытаются игнорировать( мода такая пошла(нехорошая мода), что нету,мол, такого вопроса вовсе, и все тут. А на нет, как известно, и суда нет).

В этом свете хотелось бы прояснить отношение христианской традиции к проблеме Другого. С одной стороны - возлюби ближнего своего, но, с другой - возлюби не ради ближнего, а для собственного спасения.

Несомненно, Другой есть и в христианской традиции, разделяемый на внутренне другого(который можно обозначить, например, написав его с маленькой буквы) и внешне Другого(соответственно, с большой буквы).
Так, в библии можно прочесть упоминание другого отождествляемого с Отцом( "Есть другой, свидетельствующий о Мне, и Я знаю, что истинно то свидетельство, которым он свидетельствует о Мне..."(от Иоанна. 5:32).
Что же касается двух заповедей, и особенно "возлюби ближнего своего", то хочу сказать, что она не только для собственного спасения, но и для общего спасения, если будете учитывать и распятие в христианстве. Т.е., возлюби ближнего в распятии может означать возлюби дальнего своего( "Любовь к дальнему", начатки которой можно услышать уже у Ницше).

[Victor 2]

"Любовь к дальнему", начатки которой можно услышать уже у Ницше

Интересно, а о чем говорил Христос за долго до Ницше? "Возлюби не только ближнего, но и врага" , а уж что может быть дальше врага?

Сообщение отредактировал Victor 2 - Nov 19 2011, 02:34 PM